1
Воспевать мои ноги, закованные в неприлично узкие черные брюки, ты не собирался. Как не собирался и падать на колени, обвивать руками мои щиколотки и в неописуемом экстазе осыпать поцелуями возмутительно остроносые туфли. Что там, ты не думал даже здороваться со мной, не то, что проявлять какие-то особые знаки внимания. Смею сказать, ты вообще не заметил бы моего присутствия, если бы не споткнулся о вытянутые по направлению к обогревателю ноги. Да-да-да, я снова оставил зонт дома и попал под дождь. Я снова пришел к тебе, потому что потерял ключи от квартиры, и мобильный телефон, и память – да, я говорил, что не знаю твоего адреса, веришь ли, меня вело сюда сердце и воистину собачий нюх, и, наверное, твоя любовь к излишне дурманящему крепкому парфюму, если, конечно, так можно сказать о туалетной воде. Под мышкой у тебя был зажат отвратительного вида потрепанный кожаный портфель – я слышал, ты заканчиваешь очередной роман, - и там, очевидно, пряталась свежеотпечатанная рукопись. Знаешь, я еще помню, как мы распечатывали на моем стареньком матричном принтере твою первую книгу – и как ровные ряды иссиня-черных букв пахли дешевой краской, и ты смазал титульный лист дважды, от нетерпения захватав свою фамилию руками, и пальцы у тебя были черные, словно кто-то хотел взять отпечатки. А потом эти пятна перекочевали на мои щеки, и мы открыли бутылку шампанского, и ты даже мечтать боялся о том, что когда-нибудь «плод твоей больной фантазии», как ты его называл, опубликуют.
(продолжение по клику в уголке)
Воспевать мои ноги, закованные в неприлично узкие черные брюки, ты не собирался. Как не собирался и падать на колени, обвивать руками мои щиколотки и в неописуемом экстазе осыпать поцелуями возмутительно остроносые туфли. Что там, ты не думал даже здороваться со мной, не то, что проявлять какие-то особые знаки внимания. Смею сказать, ты вообще не заметил бы моего присутствия, если бы не споткнулся о вытянутые по направлению к обогревателю ноги. Да-да-да, я снова оставил зонт дома и попал под дождь. Я снова пришел к тебе, потому что потерял ключи от квартиры, и мобильный телефон, и память – да, я говорил, что не знаю твоего адреса, веришь ли, меня вело сюда сердце и воистину собачий нюх, и, наверное, твоя любовь к излишне дурманящему крепкому парфюму, если, конечно, так можно сказать о туалетной воде. Под мышкой у тебя был зажат отвратительного вида потрепанный кожаный портфель – я слышал, ты заканчиваешь очередной роман, - и там, очевидно, пряталась свежеотпечатанная рукопись. Знаешь, я еще помню, как мы распечатывали на моем стареньком матричном принтере твою первую книгу – и как ровные ряды иссиня-черных букв пахли дешевой краской, и ты смазал титульный лист дважды, от нетерпения захватав свою фамилию руками, и пальцы у тебя были черные, словно кто-то хотел взять отпечатки. А потом эти пятна перекочевали на мои щеки, и мы открыли бутылку шампанского, и ты даже мечтать боялся о том, что когда-нибудь «плод твоей больной фантазии», как ты его называл, опубликуют.
(продолжение по клику в уголке)
